Студент. Глава 2.1

[Kei-]

Название: Студент
Фендом: Ориджинал
Размер: макси
Пейринг:


Молодая кровь влилась в институт совсем внезапно для меня. Когда это? Когда первокурсники, занявшие наш кабинет и наш статус, пошли на подготовительные курсы? Пятнадцатого сентября, когда начинается учебный год? Возможно, уже ночью четырнадцатого старый институт тихо умер, а с рассветом возродился снова. Какой живой наш институт. Так и просит, чтобы на моем бесстрастном лице мелькнула улыбка. Не дождешься. Ты вновь постареешь с летом.
Рю. Я увидел незнакомые лица и задался вопросом, как мне к ним относиться. В первый день они скопом спускались со второго этажа в раздевалку. До смешного они напоминали нас в первый день.
С другом мы выходили как раз из института. Прохладно, и небо хмурится. Я, недовольный сильным ветром, застегнул на кнопки плащ до колен. Сделан из совсем тонкой ткани, черт.
- Это первокурсники вышли.
- Да? – удивление в тайне от меня заполнило эти две буквы.
- Ты видел их лица? Еще такие наивные.
«Не отягченные знаниями и сессиями», добавил я про себя. Мысль совсем глупая. Новенькие в ту же секунду вылетели из головы: проблемы занимали другие.
Утром через день на площадке перед институтом курили первокурсницы.
Каждый день я вставал рано и приезжал в институт разве что не в девять, когда он открывается, выбирал место, где ютился до пары, отсиживал свои сорок-тридцать минут. Это и ценил. Раньше.
Блондинка и русая переминались с ноги на ногу, под курткой жались и тонкими, белыми пальцами очень крепко держали свои сигареты.
Уже это испортило настроение. Они сейчас докурят и пойдут в кабинет, греться. Давно я заметил, что если в институте есть два-три человека, то он ежится, пытаясь исторгнуть из себя заразу, но к десяти подходят все остальные, и он послушно проседает под этим тяжелым камнем. Неподъемной ношей? Он безвольный раб.
Игнорировать первокурсников не получится. Эта мысль выскочила из своего темного угла, как только я заметил недовольную рябь по стенам здания. Институт будто злился.
Но вскоре успокоится, притихнет и снова станет рабом. Индивидуальность людей проявляется, если они свободны внутренне и перед ними на табуреточке сидит всего один человек – либо он сам, либо идеал лучшего друга, миф, который мы хотим видеть в других. Правил в этой игре всего два: смотреть собеседнику в глаза и никогда никуда не уходить.
Собеседником института был я. Я не смотрел ему в глаза, я читал книгу, я не давал клятвы, что не уйду, я каждый день приходил и уходил по собственному желанию. Наша дверь все время открывается и закрывается, но утренние минуты сакральны для обоих, никто из нас не задумается о нарушении правил.
Еще большая рябь прошла по стенам под голубой штукатуркой. Картины в коридоре кто-то толкнул в спину, хотя на деле они остались висеть на месте.
Плитка вздрагивала, и белый раствор, каким ее крепили к основанию, растрескался. Я погладил штукатурку. Институт притих.
Входная дверь хлопнула; застучали о половую тряпку ногами, подпрыгнули и засмеялись. Девушки пошли на второй этаж, а я открыл книгу и с ней спрятался на первом этаже в самом конце коридора.
Институт довольно урчал.
Как будто с разбега я прыгнул в воду. Вынырнул же когда парень с наивным лицом меня позвал. Нет, не по имени. Так не терпелось ему завести знакомство с человеком старой закалки? Не туда пошел, милый. Но нет.
- Что читаете?
- Авраамов.
Парень замолчал. Довольный, я продолжил читать. Через пять минут опять вопрос:
- А про что его книга?
Я цокнул языком, на вздохе, быстро кинул:
- Этика журналистов.
Парень кивнул и снова замолчал. Не собираюсь ему улыбаться, лебезить перед ним и помогать. Если намеки понял правильно, то лучше уходи.
- Я еще приду, - встал он со скамейки и пошел на второй этаж. Институт не возражал против него, даже мягко обнимал, охранял. Наверное, я выглядел как дурак, когда, застывший, не отрывал взгляда от противоположной стенки. Страницы, которые читал, я случайно смял и порвал края.