Ведь извращение – как корейская кухня. Кому-то нравится, кому-то – нет. Но если ты кореец, у тебя же нет выбора?
не редактировано, не перечитывала, со временем доделаю.
читать дальшеЭто случилось тогда, когда я впервые увидел его. Гордая осанка, широкие плечи, мускулистая спина и белокурые волосы. Может, тогда я не понимал всего этого и считал, что дядя, сидящий за пианино, большой, и у него красивые волосы. И я стоял с открытым ртом, раскрасневшимися щеками на холодном воздухе, смотрел сквозь витрину вглубь магазина и трясся не от холода, а от его музыки, иногда скатывающейся до стрекота кузнечиков или в пучины моря, музыка булькала. А может, погрузившись в эти пучины, она падала еще ниже в вязкую темноту, где на самом дне начинался мир страшных рыб. Особенно рыбы-удочники, о которых говорила мне мама. У них большие зубы и большая пасть, которая запросто может проглотить ребенка.
Но что я? Наверно такому оборванцу как я нечего делать тут… слушать эту музыку… видеть его красивую спину…
-Господин Михаэль!
И тогда я вздрогнул, обернулся на голос. Слуга спешил ко мне. Очнувшись, я вспомнил от чего убежал.
Сегодня мама привела в дом человека, похожего на папу. На нем был фрак, в руке – трость, на голове – котелок. Они удалились в кабинет и закрыли двери. Служанка бегала к ним пару раз – сначала принесла чай, а во второй раз по вызову мамы.
Сначала я прятался за углом, наблюдая за ними оттуда, а потом, когда за ними закрылась дверь, выскользнул на улицу и убежал.
Как только Фрак вошел, мама его поприветствовала словами: «Здравствуйте, Уолтер. Спасибо, что пришли. Я так рада, что мастер такого уровня будет учить моего сына игре на пианино. А то муж к шести лет знал все азы, а нашему уже шесть!»
Она так приветливо улыбалась ему, как улыбалась папе, когда они держались за руки, сидя у камина в креслах и смотрели друг другу в глаза. А Фрак ей тоже улыбался.
Я рвался через холодный ветер, скрежеща от злости зубами. Они закрыли двери в комнату. Закрылись вдвоем! Я не знал причину, по которой все это вызывало у меня подозрение и злость. И такой человек будет меня учить музыке? Не буду играть на пианино! Нет! Не хочу! Никогда!
И тут я слушал это. Замедлил шаг, остановился. Остановился точно у вывески «Machette’s Piano». В том магазине не горел свет, не было ни единой лампочки во всей огромной комнате, заставленной пианино. И стойка с розой в прозрачной вазе и непонятной громоздкой машиной, которая стояла в каждом магазине, была где-то в темном, дальнем углу, что даже различить было тяжело. Но зато через многочисленные пианино, выискав маленькую щелочку между ними, можно было видеть его… Его пальцы, лихо скользящие по клавишам, давящие на них то с угрозой, то с трепетом. Мелодия веселая и мелодия грустная, словно невидимой фее, которая танцевала под эту музыку, было то грустно от своей радости и беззаботности, ведь она такая беспечная! Или наоборот – ей было радостно, что она может грустить, а значит и может все исправить, и ничего плохого не случиться. Радуясь, она летала с листьев на цветки, а грустя – прилетала к прозрачной реке.
И ее танец окутывал меня, не одевшего даже пальто, выскочившего зимой на улицу в одной белой рубашке, уничтожал во мне гнев, лечил болевшее сердце. Фея тянула меня за руку, прося потанцевать вместе с ней.
Да… все так и было.
-Господин Михаэль…
Я молчу.
-Господин Михаэль, госпожа просила вас вернуться домой. Она хочет представить вас учителю по пианино.
-Да…
-Да… - и я вошел в кабинет. На столике, стоявшем между мамой и Фраком, между аккуратных чашек были разбросаны карты. Похоже они играли в три колоды. Похоже в такую глупую игру как дурак. И теперь понятно, почему они закрылись. Папа говорил, что людям как мама нельзя играть в карты, неприлично.
Музыка была права. Не из-за чего злиться… Конечно.
-Подойди сюда, Михаэль, - мама ласково улыбалась. Это пугало. Потому что меня еще не отругали за то, что я убежал в зиму да еще без верхней одежды. Но, наверно, она не будет ругать меня сегодня. Возможно, она понимает мою эмоциональность.
-Да… - я подошел ближе и встал рядом с мамой.
-Теперь мистер Уолтер будет учить тебя музыке.
-Приятно познакомиться, Михаэль, - Фрак улыбался та же, как и маме. Музыка была права.
-Мне тоже приятно познакомиться с вами, - я искренне улыбнулся.
читать дальшеЭто случилось тогда, когда я впервые увидел его. Гордая осанка, широкие плечи, мускулистая спина и белокурые волосы. Может, тогда я не понимал всего этого и считал, что дядя, сидящий за пианино, большой, и у него красивые волосы. И я стоял с открытым ртом, раскрасневшимися щеками на холодном воздухе, смотрел сквозь витрину вглубь магазина и трясся не от холода, а от его музыки, иногда скатывающейся до стрекота кузнечиков или в пучины моря, музыка булькала. А может, погрузившись в эти пучины, она падала еще ниже в вязкую темноту, где на самом дне начинался мир страшных рыб. Особенно рыбы-удочники, о которых говорила мне мама. У них большие зубы и большая пасть, которая запросто может проглотить ребенка.
Но что я? Наверно такому оборванцу как я нечего делать тут… слушать эту музыку… видеть его красивую спину…
-Господин Михаэль!
И тогда я вздрогнул, обернулся на голос. Слуга спешил ко мне. Очнувшись, я вспомнил от чего убежал.
Сегодня мама привела в дом человека, похожего на папу. На нем был фрак, в руке – трость, на голове – котелок. Они удалились в кабинет и закрыли двери. Служанка бегала к ним пару раз – сначала принесла чай, а во второй раз по вызову мамы.
Сначала я прятался за углом, наблюдая за ними оттуда, а потом, когда за ними закрылась дверь, выскользнул на улицу и убежал.
Как только Фрак вошел, мама его поприветствовала словами: «Здравствуйте, Уолтер. Спасибо, что пришли. Я так рада, что мастер такого уровня будет учить моего сына игре на пианино. А то муж к шести лет знал все азы, а нашему уже шесть!»
Она так приветливо улыбалась ему, как улыбалась папе, когда они держались за руки, сидя у камина в креслах и смотрели друг другу в глаза. А Фрак ей тоже улыбался.
Я рвался через холодный ветер, скрежеща от злости зубами. Они закрыли двери в комнату. Закрылись вдвоем! Я не знал причину, по которой все это вызывало у меня подозрение и злость. И такой человек будет меня учить музыке? Не буду играть на пианино! Нет! Не хочу! Никогда!
И тут я слушал это. Замедлил шаг, остановился. Остановился точно у вывески «Machette’s Piano». В том магазине не горел свет, не было ни единой лампочки во всей огромной комнате, заставленной пианино. И стойка с розой в прозрачной вазе и непонятной громоздкой машиной, которая стояла в каждом магазине, была где-то в темном, дальнем углу, что даже различить было тяжело. Но зато через многочисленные пианино, выискав маленькую щелочку между ними, можно было видеть его… Его пальцы, лихо скользящие по клавишам, давящие на них то с угрозой, то с трепетом. Мелодия веселая и мелодия грустная, словно невидимой фее, которая танцевала под эту музыку, было то грустно от своей радости и беззаботности, ведь она такая беспечная! Или наоборот – ей было радостно, что она может грустить, а значит и может все исправить, и ничего плохого не случиться. Радуясь, она летала с листьев на цветки, а грустя – прилетала к прозрачной реке.
И ее танец окутывал меня, не одевшего даже пальто, выскочившего зимой на улицу в одной белой рубашке, уничтожал во мне гнев, лечил болевшее сердце. Фея тянула меня за руку, прося потанцевать вместе с ней.
Да… все так и было.
-Господин Михаэль…
Я молчу.
-Господин Михаэль, госпожа просила вас вернуться домой. Она хочет представить вас учителю по пианино.
-Да…
-Да… - и я вошел в кабинет. На столике, стоявшем между мамой и Фраком, между аккуратных чашек были разбросаны карты. Похоже они играли в три колоды. Похоже в такую глупую игру как дурак. И теперь понятно, почему они закрылись. Папа говорил, что людям как мама нельзя играть в карты, неприлично.
Музыка была права. Не из-за чего злиться… Конечно.
-Подойди сюда, Михаэль, - мама ласково улыбалась. Это пугало. Потому что меня еще не отругали за то, что я убежал в зиму да еще без верхней одежды. Но, наверно, она не будет ругать меня сегодня. Возможно, она понимает мою эмоциональность.
-Да… - я подошел ближе и встал рядом с мамой.
-Теперь мистер Уолтер будет учить тебя музыке.
-Приятно познакомиться, Михаэль, - Фрак улыбался та же, как и маме. Музыка была права.
-Мне тоже приятно познакомиться с вами, - я искренне улыбнулся.
-
-
14.03.2009 в 02:23-
-
14.03.2009 в 12:47-
-
14.03.2009 в 13:52Только.. почему мальчик назвал себя оборванцем? Это неверно ^ V