"Я не сказала Кашиве об этом месте. Не было возможности.
И теперь растет часть моей жизни, о которой он ничего не знает.
Но в отличие от меня Кашива понятия не имеет, что у его друга есть тайная жизнь.
Но откуда он может узнать, если я не говорю ему"
(с) Dog Style



От пламенного взгляда Пеппино не ускользнула ни одна подробность этой сцены; глава братства развернул бумагу, прочел ее и поднял руку.
- Да будет благословен господь, и хвала его святейшеству папе! - произнес он громко и отчетливо. - Один из осужденных помилован.
- Помилован! - вскрикнула толпа, как один человек. - Один помилован!
Услыхав слова "помилован", Андреа встрепенулся и поднял голову.
- Кто помилован? - крикнул он.
Пеппино молча, тяжело дыша, застыл на месте.
- Помилован Пеппино, прозванный Рокка Приори, - сказал глава братства.
И он передал бумагу начальнику карабинеров; тот прочел ее и возвратил.
- Пеппино помилован! - закричал Андреа, сразу стряхнув с себя оцепенение. - Почему помиловали его, а не меня? Мы должны были оба умереть; мне обещали, что он умрет раньше меня; вы не имеете права убивать меня одного, я не хочу умирать один, не хочу!
Он вырывался из рук священников, извивался, вопил, рычал, как одержимый, и пытался разорвать веревки, связывавшие его руки.
Палач сделал знак своим помощникам, они соскочили с эшафота и схватили осужденного.
- Что там происходит? - спросил Франц, обращаясь к графу.
Так как все говорили на римском диалекте, то он плохо понимал, в чем дело.
- Что там происходит? - повторил граф. - Разве вы не догадываетесь? Этот человек, который сейчас умрет, буйствует оттого, что другой человек не умрет вместе с ним; если бы ему позволили, он разорвал бы его ногтями и зубами, лишь бы не оставить ему жизни, которой сам лишается. О люди, люди! Порождение крокодилов, как сказал Карл Моор! - воскликнул граф, потрясая кулаками над толпой. - Я узнаю вас, во все времена вы достойны самих себя!
Андреа и помощники палача катались по пыльной земле, и осужденный продолжал кричать: "Он должен умереть! Я хочу, чтобы он умер! Вы не имеете права убивать меня одного!"
- Смотрите, - сказал граф, схватив молодых людей за руки, - смотрите, ибо клянусь вам, на это стоит посмотреть: вот человек, который покорился судьбе, который шел на плаху, который готов был умереть, как трус, правда, но без сопротивления и жалоб. Знаете, что придавало ему силы? Что утешало его? Знаете, почему он покорно ждал казни? Потому, что другой также терзался; потому, что другой также должен был умереть; потому, что другой должен был умереть раньше него! Поведите закалывать двух баранов, поведите двух быков на убой и дайте понять одному из них, что его товарищ не умрет; баран заблеет от радости, бык замычит от счастья, а человек, созданный по образу и подобию божию, человек, которому бог заповедал, как первейший, единственный, высший закон - любовь к ближнему, человек, которому бог дал язык, чтобы выражать свои мысли, - каков будет его первый крик, когда он узнает, что его товарищ спасен? Проклятие. Хвала человеку, венцу природы, царю творения!
И граф засмеялся, но таким страшным смехом, каким может смеяться только тот, кто много выстрадал.
(c) "Граф Монте-Кристо" А. Дюма